Мастер линий

Художники книги ХХ века

Евгений Немировский

Окончание. Начало в № 11’2004

Литературоведы говорят о Серебряном веке российской словесности применительно к концу ХIХ — началу ХХ столетия, но это понятие можно было бы распространить и на изобразительное искусство вообще и на искусство книги в частности.

Одним из высочайших достижений оформительского мастерства этого времени стала «Книга маркизы» Константина Сомова — своеобразная хрестоматия эротической литературы, которую в первом издании, вышедшем в 1908 году в Берлине, составил Франц Бляй¹. Но на обложке в качестве автора-составителя обозначено и имя Константина Сомова. Для этой книги Константин Андреевич сделал 31 рисунок, но напечатаны были не все. Цензура изъяла те, которые показались ей непристойными. Скромный титульный лист книги был решен в виде арки, в навершии которой помещено изображение головки героини. Высокая замысловатая прическа и обнаженная грудь маркизы перекликаются с подзаголовком «Книга рококо», а по бокам два амурчика, которые целятся в маркизу из луков. Более декоративен авантитул, на котором маркиза изображена во весь рост: глаза ее скрывает маска, а талия туго стянута корсетом. Вообще, маска играет в этой книге немаловажную роль — мы видим ее и на заставках, и на одной из центральных иллюстраций, которая и называется «Маскарад».

Константин Сомов. Титульный лист «Книги маркизы». 1907 г.

До сих пор мы говорили о стилизации, но применить это слово к иллюстрациям для «Книги маркизы» просто язык не поворачивается. Для Сомова это была сама жизнь, ибо жил он скорее в галантном XVIII веке, чем в ХХ, в котором пребывало его бренное тело.

Сомов вернулся к своему замыслу через несколько лет. 20 ноября 1915 года он записал в дневнике, который регулярно вел: «В 5 часов был в типографии “Унион” для переговоров с Грюнбергом, слышавшим о моем желании переиздать “Книгу маркизы” и нашедшим мне издателя, согласного ассигновать не менее 5 тысяч на частное издание в количестве 25 экземпляров. Это предложение мне очень соблазнительно. По моему плану, весь текст будет новый и будет печататься на тех языках, на которых вещи написаны. Подбор будет очень интересный, войдут все эротические листы, к ним я прибавлю несколько новых виньеток, 4 приложения будут раскрашены от руки тщательно в каждом экземпляре. Копия с моей раскраски. Бумага, переплет и все прочее очень прекрасны»².

Работа эта, ставшая знаковой в творчестве Сомова, продолжалась и в следующие годы. В дневнике художника есть множество упоминаний о ней. «Просматривал Парни с целью взять в мою книжку», — записывает он 15 декабря 1915 г.³ (французский поэт Эварист-Дезире Парни (1753—1814) был признанным мастером эротического жанра). «С утра сел за работу, — пишет Сомов 2 января 1916 года, — делал две вещи, в третий раз начал делать любовников... Потом начал другую композицию: ”Маркизу и Пьеро”. Рисовал весь день до 10 часов вечера»⁴. Техника была различной — и раскрашенные акварелью штриховые рисунки, и ставший привычным для Сомова черно-белый силуэт.

Константин Сомов. Авантитул «Книги маркизы». 1918 г.

Однако переговоры с Владимиром Юльевичем Грюнбергом ни к чему не привели, и Сомов передал составленную им заново и проиллюстрированную «Книгу маркизы» в одну из лучших типографий Санкт-Петербурга, принадлежавшую Роману Романовичу Голике и Артуру Ивановичу Вильборгу (ныне эта типография носит имя первопечатника Ивана Федорова). Технической стороной дела в типографии руководил Бруно Георгиевич Скамони, сын Георгия Скамони — изобретателя гелиографии и фотомеханического способа изготовления миниатюрных изданий.

«Книга маркизы» со 194 страницами французского текста и 21 иллюстрацией на отдельных листах вышла в свет в 1918 году⁵. Иллюстрации были и в тексте. В большинстве своем это рисунки пером, предназначенные для последующей раскраски, но некоторые картинки выполнены в технике силуэта. Штрих и силуэт иногда дополняют друг друга. Такова, в частности, иллюстрация «Маркиза с розой и обезьянкой», где силуэтное изображение маркизы помещено в декоративную, исполненную пером рамку, в картушах которой чего только нет — здесь и китайский мандарин, растопыривший руки с невозможно длинными ногтями, и цирковой акробат, опираюшийся головой на вертикально поставленный шест, и многочисленные остроклювые птицы...

«Боевой восемнадцатый год» — не самое лучшее время для выпуска подобных изданий, и 9 сентября 1918 года Константин Андреевич записал в дневнике: «Голике реквизирован, но “Le Livre” выйдет без задержки»⁶. Всего напечатали 800 экземпляров. Часть тиража вышла в особом библио-фильском исполнении — и с дополнительными, особо фривольными иллюстрациями. Современников они шокировали, но нам, воспитанным на вседозволенности второй половины ХХ столетия, они представляются вполне приличными.

Константин Сомов. Маскарад. Иллюстрация из «Книги маркизы». 1907 г.

Библиофилы за особыми экземплярами охотились. Сохранилось письмо К.А.Сомова к врачу, профессору Московского университета А.П.Ланговому, в котором художник пишет: «Многоуважаемый Алексей Петрович, сделаю все возможное от меня, чтобы и у Вас был особенный экземпляр издающейся моей книги у Голике. Прошу Вас только, если возможно, держать это мое обещание в секрете от наших общих знакомых. Мне было невозможно, если бы явились еще желающие приобрести такие экземпляры, их удовлетворить ввиду небольшого количества этого издания»⁷.

«Книга маркизы» 1918 года была задумана художником как целостное во всем произведение книжного искусства. Иллюстрации здесь тесно привязаны к тексту — детально продумана гармония текстовой полосы с украшающими ее виньетками и концовками. Иллюстрации, впрочем, могли существовать и отдельно от книги. Так, 3 сентября 1917 года Сомов писал Евгению Сергеевичу Михайлову, мужу своей сестры Анны: «Почти два месяца я красил картинки (мои оттиски к “Книге маркизы”) для Брайкевича, который мне сделал этот заказ. Нарисовал их около 60 штук. Эта работа довольно легкая сравнительно, хотя иногда медленная и кропотливая. Некоторые оттиски вышли очень удачными»⁸. Одесский инженер Михаил Васильевич Брайкевич был страстным коллекционером; впоследствии в эмиграции он и материально и духовно поддерживал художника, который и скончался у него на руках. Его же коллекция сомовских работ в настоящее время хранится в Эшмолеанском музее в Оксфорде.

В области эротики «Книга маркизы» Константина Сомова была таким же прорывом, как многократно разруганный и осужденный «Любовник леди Чаттерлей» Дэвида Герберта Лоуренса (David Herbert Lawrence, 1885—1930), написанный в 1928 году, но опубликованный в полном виде много позднее. Окончательно реабилитирована эта талантливая книга была лишь в 1960 году на шумном судебном процессе. У Сомова «Книга маркизы» была возвратом к ненавязчивой и изящной фривольности французского рококо XVIII века, которая в следующем столетии была предана забвению и проклятию филистерствующими буржуазными нуворишами, а в ХХ веке подвергнута остракизму идеологическими ханжами с партбилетами, которые были, как это ни странно, их духовными наследниками. Кстати, «Любовника леди Чаттерлей» у нас впервые издали лишь в перестроечном 1991 году, а об эмигранте К.А.Сомове и его «Книге маркизы» вообще говорили сквозь зубы.

Алексей Алексеевич Сидоров в свой книге о русской графике начала ХХ века не репродуцировал ни одной иллюстрации из «Книги маркизы», по поводу которой он отметил: «Художник... позволил себе как будто все, от чего воздерживалось русское искусство»⁹. По его утверждению, русские художники «чуждались» фривольности, но Сидоров, конечно, лукавил. Теме, о которой идет речь, уделяли внимание многие, причем не был исключением и этот прославленный искусствовед, который был неплохим художником и собрал, пожалуй, лучшую в Москве коллекцию эротической графики.

«По мнению Сомова, — писал близко знавший художника искусствовед Степан Петрович Яремич, — главная сущность всего — эротизм. Поэтому и искусство немыслимо без эротической основы»¹⁰. Вообще же, является безусловно приемлемым все, что красиво и что соответствует эстетическим нормам. «В этом смысле, — писал в 1996 году в газете «Книжное обозрение» автор этих строк, — работа К.А.Сомова и сегодня бы нашла благожелательного читателя». В том же 1996 году издательство «Полдень в Москве» выпустило в свет «Книгу маркизы» в переводе и с послесловием Анатолия Наймана. Тираж этого библиофильского издания — 1000 нумерованных экземпляров.

Константин Сомов. Маркиза с розой и обезьянкой. Иллюстрация из «Книги маркизы». 1918 г.

Революционные события Константин Андреевич, как и многие представители художественной интеллигенции, встретил восторженно. «За два дня столько событий, — записал он в дневнике 4 марта 1917 года. — Николай свержен, у нас будет республика. Голова идет кругом. Я так боялся, что останется династия»¹¹. И все же в его высказываниях сквозила некоторая настороженность: «Много хулиганов вооруженных, кое-где стреляют, громадные хвосты на Английском за сахаром. Едут авто с красными флагами, в них оборванные люди и наполовину солдаты»¹². В любом случае, Сомов решил оставаться нейтральным. «Лучше мне не мешаться, — писал он в своем дневнике, — и жить по-старому, как я жил».

Отсидеться в сторонке, однако, не удалось. Октябрьская революция у Сомова энтузиазма не вызвала. Он лишь констатировал, записав в дневнике 25 октября 1917 года: «Сегодня победа большевиков. События»¹³. По городу распространялись слухи о разгроме Зимнего дворца, о гибели и расхищении художественных ценностей. По инициативе Александра Николаевича Бенуа группа художников и искусствоведов, в которую входил и К.А.Сомов, 3 ноября посетила Зимний дворец. «Встретили нас большевики, симпатичные и вежливые, — записал Константин Андреевич в дневнике. — Обошли с ними... весь дворец, и я видел разрушенные комнаты Александра II, Николая I, Николая II... многое поправимо»¹⁴.

Константин Сомов. В театре. Иллюстрация из «Книги маркизы». 1918 г.

Вскоре после Октября отношение Сомова к событиям в стране стало меняться. Одобрить закрытие многих газет и журналов, введение жесткой цензуры он не мог. С большевиками Константин Андреевич не сотрудничал, в оформлении книг для литературно-издательского отдела Наркомпроса, а затем и Государственного издательства участия не принимал. И вообще был мало активен не в пример ближайшему своему другу Александру Николаевичу Бенуа. Но в конце концов оба оказались в эмиграции. В декабре 1923 года Константин Андреевич Сомов уехал в Америку с выставкой русского искусства и в СССР больше не вернулся. Жил в Нью-Йорке, сблизился с великим композитором Сергеем Рахманиновым, создал его портрет. «Вышел он у меня грустным демоном, — писал Сомов сестре. — сходство внешнее не разительно, по-моему, но все говорят, что я изобразил его душу. Сделан он в два тона и не в силу, а бледно-серебристо».

Последние годы жизни К.А.Сомов провел в Париже. Занимался и книжной графикой, в частности иллюстрировал такие книги, как «Манон Леско» аббата Антуана Франсуа Прево (1926), «Дафнис и Хлоя» древнегреческого писателя Лонга (1930) и «Опасные связи» Шодерло де Лакло (1934), но далеко не все эти работы увидели свет.

Умер Константин Андреевич Сомов 6 мая 1939 года. Лучшее из созданного им живет и сегодня.

А на последок приведем слова К.А.Сомова, написанные в 1905 году: «Всякому народу дано родиться, жить и умирать, наш же многомиллионный народ еще ведь в колыбели, и ему суждено зацвесть пышным цветком — в этом я уверен!»

¹См .: Blei F., Somoff K. Das Lesebuch der Marquise. Ein Rokokobuch. Berlin, 1908.

²Константин Андреевич Сомов. Письма. Дневники. Суждения современников. М., 1979. С. 150.

³Константин Андреевич Сомов. Письма. Дневники. Суждения современников. М., 1979. С.151.

⁴Там же. С .152.

⁵См .: Le livre de la marquise. SPb., 1918.

⁶Константин Андреевич Сомов. Письма. Дневники. Суждения современников. С. 188.

⁷Там же. С. 178.

⁸Константин Андреевич Сомов. Письма. Дневники. Суждения современников. М., 1979. С. 181.

⁹Сидоров А.А. Русская графика начала ХХ века. Очерки истории и теории. М., 1969. С. 181.

¹⁰Яремич С.П. К.А.Сомов // Искусство и печатное дело. Киев, 1911. № 12.

¹¹Константин Андреевич Сомов. Письма. Дневники. Суждения современников. М., 1979. С. 175.

¹²Там же. С. 173.

¹³Там же. С. 183.

¹⁴Там же. С. 183-184.

КомпьюАрт 12'2004